Сисадмин

Мужской туалет. Как водится, перекур. Толпа — человек пять.
В закрытой кабинке ( где по большой нужде закрылся сисадмин) звонит мобильный.
Из кабинки раздается: — Да, я слушаю! Что делаю? РАБОТАЮ! Как что? Продвигается?
А... гм. Нормально... продвигается... Туговато немного... Поднапрячься?
Рад бы, да некуда. И так на пределе. Нет, быстрее не могу. Канал узкий. Сколько ни старался — больше не лезет.
Расширить? Как?! Мне отсюда видней, и я вам говорю — расширить нельзя!
Мужики забывают о перекуре и давятся со смеху. А парень вошел в кураж и уже орет на всю парашу:
— Да сами вы во всем виноваты! Загоняете по восемь метров! И как, вы думаете, оно пролезет?
Что? Всего семь с половиной? Да мне хоть восемь, хоть семь с половиной — одинаково.
Предупреждал же: максимум два метра! Теперь придется вручную выколупывать. Что мне здесь, до утра сидеть, что ли?
Парочка перекурщиков, держась за стены, еле сдерживается от хохота.
Программист орет еще сильнее: — У меня зависло так, что тремя пальцами не поможешь!
Что? А что я, по-вашему, здесь делаю?! Конечно, по частям! Эта колдобина целиком никак не пройдет!
В общем, еще часа два. Ладно. Но вы на будущее зарубите на носу: два метра! Все.
И остервенело так, на всю парашу: ВОТ ДЕРЬМО!


ПЛАН ( ©: Игорь Маранин )

Свисток на чайнике верещал уже целую минуту. Последние микробы отбросили свои невидимые под микроскопом копыта
и прокляли всё человечество скопом и квартиру номер пятнадцать в частности.
— Откуда вы вытащили этот антиквариат, мама? – раздраженно произнёс Лёва, мужчина лет тридцати в круглых очках,
полосатой пижаме и тапочках на босу ногу, заглянув на кухню.
— Мы же дарили вам электрический чайник, который отключается сам, когда чувствует, шо внутри у него уже всё хорошо.
Лёва шел от жены до ванны, и был не в настроении, потому что утро.
Тёща, сидевшая у окна, бросила на Лёву презрительный взгляд и, шурша фантиком от конфеты, начала утреннюю нотацию:
— Я тоже чувствую, когда у меня внутри всё хорошо! А сейчас там плохо, как в сказке про гадкую утку, шо так и не стала лебедем.
Ты знаешь, шо мне сказала вчера тетя Рая, когда я занимала у неё десять тысяч?
Она сказала — я несчастный человек! И она права, толстая тетя Рая, хоть и красит губы в ужасный черный цвет.
— Зачем вы опять занимали деньги? – насупился Лёва.
– На чайник с гремучим свистком, от которого вянут под окном тополя? Так их пилить скоро будут,
мама. Есть такая фирма, которая называет себя Горзеленхоз, и это её дело.
— Не на чайник! – грузная тёща откинула конфетный фантик и поднялась со стула во весь свой немалый рост.
– Не на чайник, дорогой зятёк, а на сапоги родной замужней дочери! У которой нет мужа,
а есть цистерный администратор, шо работает на одну зарплату в крошечной лавке.
— Системный администратор! – оскорбленно поправил Лёва.
– А деньги я вам отдам. Завтра же и отдам, с этой самой зарплаты. И вы прекрасно знаете, когда нам выдают деньги, потому шо вы знаете всё!
И не надо этих утренних сцен, мне ехать на работу, а я ещё не одет.
— Ехать ему! – поджав губы, проворчала тёща. – Ему ехать! А когда ты в последний раз мыл свою машину, дорогой зять?
Нет, ты не морщись, ты скажи. Не хочешь говорить – скажу я. Ты мыл её позапрошлым летом, когда мы выезжали на пикник, и это была чужая машина!
Но Лёва уже не слушал тёщу. Его спина в полосатой пижаме мелькнула в маленьком коридоре и исчезла в спальне.
А в голове его зрел гениальный план.

Через несколько дней он пришел не один, а с большой прямоугольной коробкой. Осторожно внёс её в комнату тёщи, поставил на стол и сказал:
— Это вам, мама.
— Шо это? – подозрительно глядя на коробку, спросила тёща.
– Ты купил мне в лавке гробовщика картонный гроб? Я в него не влезу, так и знай.
— Это, мама, не гроб, это — компьютер. Я буду бесплатно учить вас компьютерной грамотности,
больше того, мама, я подключу вам интернет. И вы станете щастливы, как никогда в жизни.
— Я не сяду за этот твой компьютер, — возразила тёща. – Он мне всё равно что тумбочка, только вовнутрь ничего не положишь.
— Сядете, — ехидно улыбаясь, произнес Лёва.
— Так сядете, мама, шо вас за уши от него тянуть будут, а вы брыкаться ногами в своих розовых тапках.
Сколько вы платите за то, шоб поругаться с тетёй Груней из Могилева по телефону?
Во-о-т. И прошу учесть, пятнадцать минут в день, на большее вашей пенсии не хватит, спасибо нашему государству.
А здесь можете ругаться с ней хоть целые сутки и совершенно бесплатно. За всё буду платить я.
— А… — не успела тёща начать говорить, как Лёва уже ответил на её вопрос.
- А компьютер у них в семье есть, я видел его собственными глазами, мама.

Так начал работать гениальный план Лёвы по обезвреживанию собственной тёщи. Через неделю она научилась включать и выключать компьютер.
Через две — в первый раз поругалась с тётей Груней из Могилева.
Через месяц завела собственный блог, после чего не выходила из комнаты пять суток подряд.
— Я не нахожу себе места от гениальности! – хвастался Лёва собственным друзьям в пивной,
потому что как только тёща ушла в блоги – к нему вернулось пиво.
Через два месяца Лёва проснулся от того, что где-то отчаянно верещал свисток.
Поднявшись и протерев спросонья глаза, он пошел от жены до кухни и обнаружил тёщу у окна на привычном стуле.
— Зачем вы опять поставили этот антиквариат, мама? – удивленно спросил Лёва.
– Я же подарил вам компьютер, и вы с ним были щастливы, как ни с кем из пяти своих прежних мужей.
— Убиццавеником, — презрительно бросила тёща. – Он подарил мне ржавую железку, которая съела мой мосх,
и я должна считать это за счастье! Картинки не грузяццо, а скорость, как у черепахи, шо сдуру бегает за зайцем.
— Там вполне нормальная скорость, мама, — ошарашено произнес Лёва.
— Он называет это скоростью! – воздела руки к потолку тёща. – Цистерный администратор называет это компьютером!
Это рваный канаццкий баян… Ужос, ужос…  И поднявшись во весь свой немалый рост рявкнула во все горло:
— В Бобруйск, животное, в газенваген! И без веб-камеры не возвращайся!